Лиля

Чем старше я становлюсь, тем больше я понимаю, что про маму я ничего не понимаю. Она умерла в 57, на год старше, чем я сейчас. Я знаю все, что она хотела она мне рассказать. И то, что не хотела, я тоже знаю. Я с ней ссорилась и мирилась. Я обижалась на нее, и забывала. Я знала то, что дочери, в сущности, знать не надо, Героев тех давних историй нет в живых, так что все это не имеет значения. Только за диким нагромождением фактов и интерпретаций я не вижу живого человека - мою маму. Она очень хотела мне объяснить, что она чувствует, но сначала я была слишком маленькой. Потом, как подросток, совершенно эгоистичной. А потом у меня завелась своя семья - и мне было не очень интересно. Ну и подростковые обиды - мама считала мою первую любовь детской блажью, почему я должна слушать про ее первую любовь? Мама хотела, чтобы я была ее подружкой, для чего еще нужна дочь? И хотела руководить моей жизнью. Я очень ее любила. Наши общения часто заканчивались скандалом. Один раз (я была в третьем классе) мы поспорили, как надо приклеиать аппликацию, и выбили форточку. Дело было в январе, папа прибежал на звон стекла. Мы с мамой не врали, ни я, ни она, не помнили, кто выбросил тюбик клея в окно, пробив двойную раму. На улице было -25, и папа заклеивал форточки бумагой, чтобы в комнате до утра можно было спать, а имы с мамой рыдали. Хорошо, мы попали в форточку, а не в окно, сталинский дом, окна там громадные. А две форточки утром слесарь вставил.
Мои воспоминания о маме - какой-то дикий калейдоскоп. Я могу пересказать сколько угодно сцен, прекрасных, ужасных, никаких, просто там присутсвует мама, но мне это не поможет ее понять.Вот она, молодая, невероятно красивая (очки сняла для кокетства) поет с Костей Григорьевым и щурится, отчасти из кокетства, но на самом деле от близорукости. Вот она кричит на меня, и похожа на бабу-ягу. Вот она мне перессказывает "Блоу-ап" Антониони, и опять она красавица, но совсем другая... Вот она входит в квартиру с вопросом - что с Аркашей?, я знаю, что я должна ей сказать, что Аркаша умер, но раньше, чем я успеваю сказать - все краски сбегают с лица, и оно становится восковой маской... Я все ньюансы ее мимики помню, я помню все, что она говорила и делала. И правильное, и совсем неправильное. Она даже детские воспоминания мне рассказывала, как будто знала, что проживет недолго. И все равно я ее не знаю. Как один человек не может знать другого изнутри.
Я уверена, что если бы она видела сейчас своего внука ( а может и видит), она была бы очень рада. Ей бы понравилась его девушка Ребекка. Я даже слышу, что бы она сказала. И Дэвиду, и Ребекке. И папа, как обычно, пожал бы плечами и улыбнулся смущенной улыбкой. Нету у Дэвида ни бабушки, ни дедушки. Да и я - мальчик Мотл. Хотя в моем возрасте грех жаловаться. Мама говорила "Нет большего горя - пережить своих детей. Наоборот - это нормально". Мама много чего говорила. Интересно, почему она любила эту песню, больше других. Эту и еще "Корабли"



PS Возвращаются все, кроме тех кто нужней. Завтра у меня день рождения. Завтра я буду старше, чем была моя моя мама. Не поздравляйте меня здесь, не надо, пожалуйста! Сегодня я думаю о маме. А завтра я буду старше, чем она была, и это не самое приятное чувство.

Занялась разборкой фотоархива, но быстро бросила - очень уж депрессивное занятие. Часть фотографий надо выбросить, там какие-то неизвестные пейзажи и незнакомые мне люди. Остальные рассортировать, похоже, не сподвигнусь я на это никогда. Так и будут желтеть и пылиться. Нашла фотографию моей первой любви, где ему лет 20 - красавчик он там и вид хулиганский, одним словом - девичья смерть (не покажу и не просите, он мне голову оторвет). Нашла кучу фотографий сына, где он совсем маленький, со мной, с его неприлично счастливым папой, с моими родителями, такими молодыми, такими красивыми и такими живыми...

Нашла совершенно пронзительную фотографию
( Мама, папа и пудель Майкл в Малаховке )

Ребята, кто из вас может мне помочь чуть-чуть почистить ее в фотошопе? Я совсем не умею, а фотография старая, нечеткая.

Не груши надо околачивать, не мечтать о кренделях небесных, не трепаться часами по телефону, а записывать то, что я помню. Потому что очень скоро наша Атлантида затонет совсем. Даже мой сын, который пытается всмотреться в прошлое, очертаний его не видит. А я еще помню, хоть и смутно, молодых родителей, их друзей, наш дом, "где всегда чей-нибудь день рождения". Я помню жизнь, в которой было невероятно легко. Я не знаю, легко ли было им, но мне повезло. Они никогда всерьез не заморачивались проблемами. Есть деньги - хорошо, поехали в Прибалтику. Нет денег - одолжим три рубля до получки. Они были состоятельными, по советским меркам, людьми, но жили своеобразно. На столе всегда была дорогая колбаса и даже икра, но у меня никогда не было зимних сапог. Сапоги мне прикупил мой первый, очень хозяйственный муж, а потом этим занимался Поленов. А мои родители жили "как птицы небесные". При этом жили они работой. От разговоров о математике меня тошнило, но на это обращали мало внимания. И еще стихами, книгами... Чего не было в этой жизни - это денег. Не в смысле, что мы были бедны, в смысле темы разгора. В 74 году папа купил машину. Деньги одолжил у тещи, своих не было. Расплатился в начале 90-х, теща великодушно простила инфляцию. Когда мы первый раз поехали на машине в путешествие, мы с мамой загрузили багажник. Машина присела на задние колеса. Папа филофски заметил - "Девочки, вы уверены, что это самолет?"
Я никогда не поняла, зачем произошло то, что произошло. Я не понимала, что мои родители разводятся. Это было такой чудовищной нелепостью, что я впала в ступор. А они пытались мне объяснить, от этого было еще хуже, я не хотела быть им подружкой, я хотела быть ребенком, а мне отвечали - "тебе уже 17 лет, а твоему любовнику 26". Ну и что? Как будто в 17 лет ребенок перестает быть ребенком. А потом прошла совсем короткая жизнь и их не стало. И мне уже не 17, голос моей первой любви звучит волшебным серебряным колокольчиком, и это все, что осталось. Да нет, нечего бога гневить, осталось гораздо больше. Осталась Малаховка, никто ничего не отнял. Просто я обещала Косте Кузьминскому разобрать фоторграфии - а я боюсь. Боюсь увидеть их молодыми, не очень старых бабушку и дедушку, боюсь погрузиться в жизнь, которой никогда не будет. Как бы мой любимый серебряный колокольчик не уверял меня в обратном.

Сегодня день рождения моей мамы. Фото выкладывать не буду, писать ничего не буду. Она родилась 22 февраля 1939 года и умерла в декабре 1996. Ей было бы сейчас совсем немного лет. Всегда в этот день мне звонила ее подруга из Израиля, но в этом году она уже не позвонит. Ее тоже больше нет. Ей тоже было совсем немного. Вспомните все, кто помнит маму - Веру Исааковну Свечинскую. И подружку ее Инну Ратнер вспомните, если кто знал. А папа забыл, наверное... Оно и к лучшему.

Пришла сегодня домой усталая, прилегла и задремала - буквально на полчаса. Бывает такой полуобморочный сон. Проснулась, с кухни едой пахнет, и посуда звенит, кто-то вилки-ложки в ящик укладывает, голоса бубнят. И закричала - "Мама, мамочка, сделай мне чаю". От своего голоса и проснулась окончательно. И вспомнила, что мамочки давно нет, с 96 года. Просто звуки очень похожи, и потолок высокий, точно как дома. Уже половина третьего, а уснуть не могу, ощущение было таким явным, что глаза страшно закрыть. Петька прибежал, утешал, но разве это поможет? Лет десять такых наплывов не было - и вдруг... Расслабилась, чудесный сын, чудесный муж, они и бубнили на кухне, дишвошер разбирали, ужин готовили. А мне показалось - мама...

Сегодня разговаривала с сыном и вдруг вспомнила маму. Вдруг - это неправда, я все время ее помню, но тут она качала головой и и говорила, что я неправа. Сын выпроводил меня из комнаты, сказав, что сам разберется со своими проблемами, и я покорно ушла к себе, и долго объясняла маме, почему я себя веду так, а не иначе. Моя мама умерла в 96 году, когда сыну было 3 года. Она была довольно молодой.
Почему-то я никогда не смогла написать о маме, и долго еще не смогу. Чтобы рассказывать о человеке, должна уйти боль, а у меня не ушла.
Не убираю под замок, потому что мою маму любили, и может быть, любившим ее людям это будет повод вспомнить. Нет, не годовщина, и не праздник - просто так.
Upd - зато у меня есть племяница Верочка. В мамину память названая.

По наколке про фильм о Галиче попала на сайт телеканала "Культура". Фильма о Галиче там не оказалось, зато масса всего интересного. В том числе фильм "Застава Ильича", который потом стал "Мне 20 лет". У меня с этим фильмом особые отношения. Все действие фильма происходит в моем дворе. Съемочная группа просилась поснимать с нашего балкона, но бабушка не пустила, мама моя была беременна на 9-м месяце мною, бабушка боялась, что шум, съемки, ей повредят. Снимали с 4-го этажа. А я тем временем родилась. Моим родителям было "20 лет" - 25 - папе, 21 - маме.
Мои родители фильм не любили. Т.е. отдавали должное режиссеру, но от идеологии их тошнило. Папа на мои вопросы, отряхивался, как собака, на которую брызнули водой:
- Ты думаешь, я идиот? Какой коммунизм? Спроси дедушку, он жив, слава богу! Мы такими не были.
Мама, человек осторожный, облекала свою непрязнь в другие слова, но от фильма категорически открещивалаь. Обычно говорила:
- Ты у папы спроси, у твоего отца отличный вкус. И вообще, лучше бы ты Феллини посмотрела. Хотя Хуциев - великолепный режжисер, да...
Откуда я в 70-е годы знала эти фильмы? Да просто. Был кинотеатр "Иллюзион", была 91-я школа и Роман Яковлевич, который приобщал нас к кино. И водил нас в кино, то на "Июльский дождь", то на "Ночи Кабирии", "Жил певчий дрозд", "Пепел и алмаз"...
А я все пытаюсь понять, какими же были мои родители, если не такими, как в кино. Мама уже ничего не расскажет, ее нет. А папа уклоняется от разговоров, довольно ловко. С фильмом "Июльский дождь", который называли "Мне 30 лет", они не спорили. Да и Роман не показывал "Мне 20 лет", не любил. Мне все кажется, пойму я их - и откроется мне истина. Ни фига мне не откроется. Порвалась связь времен. А мой сын, что странно, живя в другом мире, пыиается решить мои вопросы, а что я ему скажу, если сама ничего не понимаю.

Мои родители всегда были искренни, откровены - и непонятны. Позиция - "я сюда не принадалежу, но деньги получаю", ввергала в недумение мою подростковую душу. Теперь-то и сама так думаю, но мне это кое-что стоило. Я не осуждаю моих маму и папу за малодушие, у них, кроме моего благополучия, было их личное. И все равно, даже будучи н взрослой, а старой, до конца я их не понимаю.

Пару дней назад был мамин день рождения. Мне никто не позвонил. Да я и сама забыла - накрыло сегодня. 1939-1996 - так мало. Вспомните те, кого она любила. День рождения был 22 февраля. Вера Исааковна Свечинская, кого-то учила в МИИТе, кому-то помонла...
Просто вспомните хорошего человека.

Вчера, точнее уже позавчера, время позднее, был день рождения моей мамы. Спасибо всем, кто вспомнил.
Это о ней

Это моя мама, Вера Исааковна Свечинская. К сожалению у меня очень мало ее фотографий. Она родилась в Москве в 1939 году. Ей очень повезло, незадолго до ее рождения ее родители получили отдельную квартиру на улице А.Толстого неподалеку от Патриарших Прудов. Пока она жила в России, она никогда никуда не переезжала, в той же квартире и я прожила почти 30 лет. Мама закончила МЭИ и вышла замуж за самого умного мальчика в институте. Я родилась когда ей было 20 лет. В то лето в нашем дворе снимали фильм "Заставу Ильича",впоследствии после скандала на уровне Хрущева переименованом в "Мне двадцать лет". Может быть кто-нибудь этот фильм помнит - с него начинались шестидесятые. Сколько я себя помню, мама преподавала в МИИТе на кафедре АСУ. Наверно, она была очень хорошим учителем. Ее ученики всегда торчали у нас дома, она помогала всем. Кто-то сейчас в Америке, кто-то в Израиле, кто-то даже в Новой Зеландии и Австралии, а один из ее студентов (она спасла его от отчисления) настоятель храма в Загорске, одна девочка в Париже, а о скольких я вообще ничего не знаю. Мама любила их, любила свою работу, она говорила:"В жизни есть только два дела, которые стоит делать - лечить и учить". В середине 80-х ее уволили из МИИТа "по сокращению штатов" - завкафедрой был антисемитом, а у мамы непростой характер и манера говорить правду в глаза. Она очень тяжело переживала, двадцать лет - не шутки, но научилась программировать сначала на PL/1, а потом на С, и устроилась работать программистом. С отцом они к тому времени развелись. В 88 году я эмигрировала, а через полгода мама приехала ко мне. Мы жили в НЙ, на Брайтон-Бич. Все знакомые в один голос советовали ей осесть на вэлфере: "Верочка, в вашем возрасте, с плохим английским..." Она не слушала никого, часами просиживала перед телевизором, смотрела дневные сериалы типа "Санты-Барбары" - учила язык. Сериалы она ненавидела, но говорят там понятно. Через полгода устроилась на работу программистом на ORACLE, которого до этого в глаза не видела. Помолодела, много путешествовала, побывала и в Англии, о чем мечтала с детства, и в Израиле, и даже в Новой Зеландии. Очень радовалась, когда в 1993 у нее родился внук. 2 декабря 1996 года она умерла от сердечного приступа. Ровно 9 лет назад. Через три дня ее внуку должно было исполниться три года. Папа должен был прилететь на его день рождения, а прилетел на похороны.
Недавно в НЙ у меня родилась племянница. Ее зовут Верочка.
( Еще фото )
Когда-нибудь потом я напишу о ней по-другому. А сейчас не могу. Я даже напиться не могу - она бы меня не одобрила.