Лиля

Я – из третьей эмигрантской волны – я уехала из СССР на Запад в 1979-ом.

Мы, люди третьей волны,  не могли бы этого сделать, если б нам не помогали благотворительные организации: ХИАС, Джойнт, Толстовский фонд, Каритас...

Среди нас были очень разные люди: инженеры, врачи, учителя, учёные, приёмщики бутылок, директора магазинов, воры... Взрослые, дети, старики, студенты и бандиты – кто угодно.

Говорят, что мафия на Брайтон-Биче, где поселилось множество выходцев из СССР, была покруче итальянской...

А в целом, утверждается, – мы не оказались в тягость, хоть были среди нас прочно усевшиеся пособие – и всё-таки, в целом, мы оказались полезны экономике...

Были среди нас уехавшие без гроша, – кажется, на человека добрая советская власть меняла, не помню сколько рублей, на сто долларов...
А были такие, что сумели вывезти немеряные богатства – скорей всего, дав половину немеряных взятками...

Были честные, а были лгуны, приходившие в Риме, где мы ждали виз в Америку, в Канаду, в Австралию, к благотворителям, платившим ежемесячное пособие, с рассказами о том, как их обворовали, и получали пособие второй раз...

Нас было в Риме одновременно 8000 человек весной 1979-го. И это, казалось, очень много...

Нас лечили, нам давали деньги, нас водили за руку, чтоб мы, ни черта не понимавшие в западной жизни, по большей части, не знавшие языков, могли бы выжить, получить визы, улететь в страну назначения, куда благотворительные организации нам покупали билеты...

Среди нас несомненно были засланные советские агенты...

У большей части из нас в паспорте в графе «национальность» стояло еврей, были и те, кто уезжал на муже-жене-бабушке-дедушке, у которых в свою очередь в графе «национальность» стояло заветное слово. И были приравненные советской властью к евреям художники.

Мы не хотели жить в СССР по разным причинам – кто-то хотел уехать из тюрьмы, кто-то хотел нормально работать, кто-то не хотел чувствовать себя соучастником советскости, кто-то хотел, чтоб дети поступали в университет, не думая о том, куда евреев берут, а куда не очень, кто-то хотел жить по-человечески – не в одной комнате впятером с парализованной тёщей, не стоять в очереди за колбасой, а кто-то бежал от ОБХСС, наворовав слишком много.

Когда нас привезли в городок Ладисполь под Римом, где мы жили в гостинице в первые недели, пока не найдём жильё, которое мы снимали на деньги благотворительных организаций, мы показали, каковы мы в целом. На одном магазине появилась надпись «ни варовать»... Окурками от «беломора» была засыпана железнодорожная платформа. В утренних пригородных поездах люди ехали на базар, торговать мелким вывезенным на продажу скарбом, рвались в двери, отталкивая ехавших на работу итальянцев, и потом пытались их не пустить, блокируя эти двери изнутри.... А одна немолодая тётя как-то раз призвала меня в свидетельницы – в станционном магазинчике робкая девочка-продавщица после её просьбы по-русски ухитрилась дать ей требуемое – «понимают же, если захотят!»

Летом 87-го я встречала в Вене друга-отказника, он приехал в первых рядах выпущенных Горбачёвым. В Риме, в гостинице, куда поселили обалдевших, как и мы за восемь лет до того,  новоприехавших, и меня по блату тоже, портье, поняв, что я через три пня и колоду, объясняюсь по-итальянски, робко обратился ко мне: «вы не могли бы попросить, чтоб они мылись, жарко же...»

Мы все были признаны беженцами, всех нас в Америке ждала гринкарта...

Чуть позже мы узнали, что одновременно с нами плыли на лодках и тонули по дороге вьетнамцы. Их селили в жутких лагерях, и ждала их неизвестность...

Мы не бежали от смерти, на нас не падали бомбы...

Только что я подписала обращение ХИАСА (Hebrew Immigration Aid Society) к Обаме с просьбой взять сирийских беженцев, и обращение французского отделения Amnesty International к нашему парламенту – о том, чтоб беженцам был обеспечен достойный приём. Пока что Франция обязалась взять 24000.

И вот достойная статья в "Снобе".

Я ненавижу писать о политике. И я снимаю комменты, и если б могла, несомненно сняла бы их и в ФБ. Тут решительно нечего обсуждать.

Обсуждать можно – что нужно сделать, чтоб люди получили работу, как их расселить, ни в коем случае не создавая гетто, как их учить языкам и интегрировать. А надо ли помогать бегущим от бомб, – обсуждения не заслуживает. Совсем.

И ещё – кажется, множество еврейских организаций сказали то, что мне с неделю назад в голову пришло – ведь польские местечковые религиозные евреи с еврейками в париках были немецким культурным евреям, да просто средним европейским жителям, ничуть не менее чужими, чем сирийцы... И швейцарские евреи, отвернувшиеся от польских, говорили – «что нам эти дикари...»