RIP

[polenova]

Умер Костя Кузьминский. Человек - легенда. Поэт, коллекционер, собиратель, автор знаменитой антологии самиздата "Голубая лагуна". Сейчас все о нем напишут и расскажут. А еще - просто умер мой друг, очень родной для меня человек.

Comments

[yucca.livejournal.com]

Жалко. Я "Голубую лагуну" обнаружила впервые в университетской библиотеке в Огайо, она произвела на меня тогда сильное впечатление.

[polenova.livejournal.com]

Мы познакомились в 89-м году, через пару месяцев после того, как мы в Америку приехали. Запмси молодого Поленова, которые я выкладывала, сделаны у Кости. Мы дружили. В самом начале эмиграции, когда чуствуешь себя голым в чужом мире - у меня в НЙ был только один друг, он то меня к Косте и привел - это было невероятно важно. Дом, куда ты можешь придти. Дом, где тебя любят и ждут. Где всегда накормят - мы же на пособие жили, работы еще не было. И вообще дом - "где всегда чей-нибудь день рождения", как сказано в фильме "Июльский дождь". Мы жили рядом, и, идя домой, я проходила мимо их подвала, и заходила на 10-15 минут - чайку выпить, парой слов перекинуться. Это кроме больших сборищь. Один раз, очень жарким июльским вечером мы зашли - просто передохнуть от удушливой жары, а Мышь (жена Кости, Эмма) нас не впустила - "ребят, приходите завтра, сегодня Сережа Довлатов умер". Они близко дружили, только накануне Костя бегал через дорогу смотреть как там Сережа, и подавал советы, такие же ценные, как мои, я по телефону советы подавала. Правильный был один - 911 немедленно, но мы не додумались. Точнее Довлатов отказывался. И жили потом, и собирались у Кости в подвале, потом в маленькой квартире, потом в доме в Каатскильских горах, да я там каждый поворот и камень знаю. Вот и все, конец истории. Перед смертью Костя со мной поссорился, ему не понравмлось, как я записи с его домашних концертов нарезала. Я пытыталась объяснить, что не умею я с видеозаписями работать, да куда там... Костя если сердился, то всерьез. Так и не помирились. Я думала, ну он остынет - и поговорим. Уже не поговорим.
Самый лучший панегерик себе написал сам Костя, когда он писал о Бродском: "Пишу об Оське, с которым мы знакомы с 18 лет. Ничего хорошего о нем, кроме того, что он был гением, сказать не могу".