Лиля

Моя подружка - человек редкого терпения. Это искупает многие ее недостатки. Она не просто слушает, она вникает, сопереживает и помнит. Я кот-Баян, она - благодарный слушатель. Не упрекающий меня за повторы. За несколько лет наших разговоров мы фактически книжку сочинили.

( Read more... )

Это неправда, что мне в сентябре будет 50 лет. С фактами не поспоришь, но поврослеть мне так и не удалось. Может и не надо? У меня были молодые родители, они так и ушли от меня молодыми, они тоже никогда не повзрослели. Когда в 79 году я ругалась с ними по поводу их развода и укоряла папу в инфатилизме - папа смеялся. Я совсем разозлилась и сказала:
- Пап, ты так рассуждаешь, как будто тебе 18, а мне 40!
- Если ты чувствуешь в свои 18, что тебе 40 - мне тебя жаль, - и папа пожал плечами. Жест этот я унаследовала, и точно также пожимаю плечами, когда мне нечего сказать. Они были очень разными - мама и папа, а я умудрилась быть похожей на обоих - "Наполовину терьер, наполовину легавая, причем обе половины худшие". Когда я первый раз писала книжку, мне хотелось написать о человеке, у которого исполняются все желания, и что ничего хорошего из этого не выходит. А еще мне очень хотелось взять в руки книжку, где на обложке мое имя. Ни малейших усилий я к этому не приложила, только записала свои фантазии. Я подержала в руках книжку, она существует. Но желания продолжают сбываться, написанные и просто придуманые. Они сбываются настолько буквально, что мне тревожно - чего еще я себе намечтала за долгую жизнь. Вспомнить бы - хоть знать буду, к чему готовиться. Я пытаюсь себе напомнить, что мне в сентябре будет 50, и повторяю папин жест. Ну и что, что 50, у меня болезней больше, чем здоровья. У меня астма, панкреатит и артрит, это только на виду. Ну и что - говорит капризная, избалованная девочка внутри меня, - пока жизнь не кончилась, нечего об этом думать, а когда кончится - думать будет поздно.
Мы с подружкой ехали вчера домой и у меня перегрелся двигатель. Я съехала с хайвея и в панике позвонила мужу. Минут пять он пытался объяснить мне, где находится рычаг, открывающий капот. Я его найти не могла, и когда Петька, потеряв терпение, начал орать, я отклюла телефон, ну не люблю я когда на меня орут. Петька перезвонил еще минут через 10, остыл ( двигатель остыл тоже).
- Ну ты нашла рычаг?
- Нет, я нашла негра, который все починил.
Петька помолчал, потом спросил:
- Негр жив?
- Жив, - говорю, - но он теперь лиловый. Лариса от благодарности его поцеловала (моя подружка - Петькина первая жена).
- Бедный негр, - вздохнул Петька.
Когда мы на починенной негром машине подъезжали к дому, я спросила Лариску:
- Как ты думаешь, что бы было, если бы с нашей машиной это случилось в Сахаре?
- Чего тут думать, подъехал бы случайный бедуин на верблюде и подбросил бы нас до Нью-Йорка.
- А океан?
- Верблюды хорошо плавают, - уверенно ответила Лариса.