Лиля

Одного деда и его отношение к религии я описала. Примемся за второго. Он умер до моего рождения, я могу опираться только на рассказы родственников. А рассказы эти очень разные. Меньше всех говорила моя бабушка, его вдова. Она вообще была человеком мрачным, недобрым и не болтливым, но очень ехидным и въедливым. Вероятно, такой она была не всегда, я несколько раз видела ее совсем другой. Когда из Ленинграда приезжал ее племянник, дядя Илья. Он был герой войны, летчик, и даже в старости дядя Илья был невероятным красавцем, наверно самый красивый мужчина, которого я видела в жизни, а я видела очень красивых мужчин. Дядя Илья был высоким, с военной выправкой, иудейским лицом и с невероятными прозрачно-голубыми глазами. Цвета неба. Я всю жизнь потом искала в мужчинах такие глаза. У Поленова были голубые глаза, но в плохую погоду они отливали в серый. У моей первой любви были голубые глаза, но статью он не дотягивал - красавчик, не больше. Мама смеялась надо мной - "мужчина не лошадь, не по экстерьеру выбирают", а потом добавляла - "такого, как Илюша все равно не найдешь". Нет, конечно я не была влюблена в дядю Илюшу, у нас разница в возрасте - лет 40, не меньше, а вот мама немного была. Но в него влюбляться было как в греческого бога - очень красиво и совершенно недоступно. Дядя был примерным семьянином, замечательным отцом, если и было что другое - мне об этом ничего не известно. Ну и еще военным героем. Он этим не гордился, скорее стеснялся, орденами не бренчал. Бабке моей он приходился племянником, но они дружили, что поразительно. Дружить с моей бабкой, на мой тогдашний взгляд, было совершенно невозможно. Дядя был не только красавцем, но и очень добрым и очень чутким человеком, мне до сих пор его не хватает. Я плакала на его плече, когда умерла мама, и мне казалось, что он забирает мое горе... Но меня опять унесло и история не о нем. Большая была семья, на всех не хватит историй.
Итак - дед. Исак Борисович Минкин. Родом из местечка Ромны, где-то под Киевом. Я никогда там не была, знаю только, что во время немецкой окупации все его родные погибли. Без комментариев. Он старше моего деда Бориса, к своему стыду, я не знаю год его рождения. И спросить не у кого. Все, что я о нем знаю - он поступил в Киевский университет, предолев 5% норму, примерно тогда же вступил в Бунд. Гражданская война занесла его в Конармию Буденного, где он прослужил ровно две недели. Причина была прозаической - еврейский мальчик не умел скакать на лошади и за первый день отбил себе жопу так, что его довезли до ближайшей деревни, где и оставили. Дальше что было, я не знаю, но у деда совершенно пропал интерес к военной службе. Борис Ильич, другой дед, умудрился на румынском фронте пропить револьвер, и тоже стал сугубо штатским человеком, хотя с лошадьми обращаться умел, дворянин все же, их с детства учили.
Из местечка дед Исак вынес полный атеизм. Для него религия ассоциировалась с замкнутым миром местечка, с чертой оседлости, с необразованными родителями и родствениками. Нет, креститься он не собирался, он был коммунистом, евреем-идеалистом, собиравшимся облаготетельствовать человечество. Из всех героев Гражданской войны больше всех я люблю Буденного, ему удалось вышибить дурь из деда всего за две недели. Бабелю повезло меньше. Дед, перейдя из конного состояния в пешее, ударился в другую крайность и стал сионистом. Видимо на земле предков коммунизм был более достижим. Не стоит судить его строго, ему было тогда лет 20. Он сумел в 1926-м году получить визу в Палестину, и вся история пошла бы по-другому, но у него заболела мать. И никуда дед Исак не уехал. От этой мечты осталасьтолько фраза, которую он часто повторял дочери
- Папа, а почему у нас нет дачи?
- Потому что, Верочка, в этой стране нельзя иметь недвижимость.
Вспоминал ли он тогда Моисея и Исход из Египта - неизвестно. Историю знал, не мог не знать грамотный мальчик из местечка. А о чем он думал - теперь не узнать.Но недвижимости у нас не было. Только огромная библиотека, которую дед собирал с начала 30-х. Он был прав, вывести ее не удалось, но и в другом он тоже был прав - главной ценостью он считал образование. Прочитанная книга уже прочитана, а смотреть надо в будущее. Еврейские идеалисты отлично приспособились к советской власти. Дед был математиком и экономистом, спецом - такие были востребованы. И квартира в сталинке, рядом с Патриаршими Прудами, и не коммуналка, а отдельная, и жизнь безбедная - все это досталось мне не от малаховского вишневого сада, а от практичного деда Исака. Хотя в чем-то они были похожи - они ни в чем не участвовали и выживали за счет своего образования и умения его применить. Я думала, расспрашивала родных - ну почему они не сгинули в Гулаге, почему миновала их страшная судьба. Во-первых - просто повезло. А во-вторрых, ни дед Исак, ни дед Борис не были членами партии, прошлое свое скрывали и старались "слитьяся с пейзажем" Они имели свою гражданскую позицию, но никак и нигде ее не демострировали. Спасибо им за эту гражданскую трусость. У меня в роду нет героев, вот и я на свет появилась.
Дед Исак умер в 56-м году, когда прочитал речь Хрущева на 20-м съеде.
- Матильда! Нас не будут выселять, распаковывай чемоданы.
И сразу навалились болезни, о которых он и не думал. Умер он от воспаления легких, точнее сердце не выдержало инфекции. Вскрытие показало, что в нем живого места не было. Он не дожил до 60 и не видел, за кого вышла замух единственная и обожаемая дочь. Он мечтал, что она выйдет замуж за еврея и наконец уедет в Изриль. Получилось не совсем так, прости уж меня, дедушка Исак. И дед Борис - прости, он мечтал, что его дети, ну хотя бы внуки будут жить в Париже. Получился компромисс, а о религии в следующий раз

Третий день читаю Булгакова. Третий день удивляюсь. Куда я раньше смотрела? На киевсвском снегу бежит человек - я не видела его, только лицо на портрете. Иссак Борисович Минкин входит в поезд из Житомира в Киев, офицеры оцепляют вагон, жиды - направо, на насыпь. И начальник офицерскокого конвоя удивлен "Исак, ты с ума сошел? Мы же вместе учились" Исаак пожимает плечами. А где-то очень далеко от этого места скользит по снегу валенками Борис Ильич Свечинский, по возрасту похожий на Николку Турбина, но уже не юнкер, а поручик артиллерии. И Исааку Борисовичу, и Борису Ильичу хочется оказаться подальше от места, где они находятся, их учили математике, инженерным наукам, а не стрельбе. Стрелять они научились сами. Исаак умер до моего рождения, а Бориса Ильича помню не только я, но и все друзья. Глаза у него были синие. А вот какого цвета волосы - не знаю. На моей памяти он всегда был седым.
А "Белую гвардию" читать страшненько.
Исаак Борисович и Борис Ильич - мой деды. Какие глаза были у деда Исаака? Фотографии сохранились только черно-белые.
Я совсем не хочу думать об этом, я стараюсь заснуть, а перед глазами Николка Турбин, бежит по какой-то незнкомой улице и и сдувает со лба непослушные светлые волосы...